Трехглазый
— Так значит, ты здесь развился? На этой территории, — Елена сидела ближе к костру, поставив раскрытые ладони к теплу.
— А куда мне уходить. Здесь — все знакомое, нужное. Да и я здесь один, — а вот Тревожность сидел подальше, вновь начиная грызть себя за пальцы — эту вредную его привычку самонагнетания было сложно не заметить. Наверно, ему просто нужно хоть кому-то поднимать тревожность.
— И никто не посягал? Тут свалка большая получилась, местечко привлекающее.
— А то, — улыбка существа стала широкой: «свалка» — это комплимент теперь, — одно из самых сочных в округе,.. — но улыбка скривилась и исчезла. Тревожность сморщился. — Был один особенно настойчивый тип.
— Человек?
— Да что ты. Человекам больше нравится теперь под землёй прятаться в своих бункерах. А это палка была, мхом обвита да и то ползет, то прыгает так как на одной ноге. И голова вытянутая, на ней только три глаза друг над другом, светятся и все как рот могут открываться, с зубами. Когда только увидел его, то он зелёным светил, редким таким ярким цветом. Потом второй жёлтым загорелся.
«Примостился над дорогой
И моргает очень много,
Изменяя каждый раз
Цвет своих округлых глаз», — пронеслось в голове Елены.
— Я поговорить хотел, честно! А у него как красный загорится — и все. Набросился на меня. Ногой-хвостом обвивает и зубами щёлкает.
— А ты? До этого ведь тоже как-то выживал.
— Да я это, — Тревожность отвел взгляд. Кажется, смущенно, — не получилось у меня. Какая-то не совсем живая эта гадость была. Я его волную, волную, внедряю в него сомнения и боязни, воспоминания о невыключенном утюге, который дома остался. А ему хоть бы... Бессерлечная змея трехглазая, — и в огонь полетел брошенный разочарованным жестом фантик. Вспыхнул.
— М-да, — только и можно было глубокомысленно поддержать. — На красный — никогда нельзя... Да и на зелёный нужно смотреть по сторонам.
