3.
Отряд вышел из ущелья.
Проход был долгим, выход из него напоминал скорее пещеру, ведь края гор склонились друг к другу — пришлось зажечь факела, хотя на улице должен был быть день. Должен был. Должно было быть солнечно и спокойно, как и с другой стороны. Но из ущелья их встретило тяжелое бордово-оранжевое небо.
— Старик, ты куда нас завел? — шипение Птенчика вновь не отличалось мелодичностью, но он был прав в своем удивлении.
Земли за этим переходом не были исследованы, наверно, поэтому Старик и ткнул в эту сторону на карте. Ланн Гулне было в целом все равно, раз такова воля заказчика, но отметить такую местность, неизвестную себе, а скорее всего и остальным, тянуло. Птенчик тогда тоже был недоволен, вообще он редко бывал в другом состоянии; но при этом он продолжал ходить вместе с ними, так и не озвучив свои цели и какие никакие желания. Серебристый… Он тогда просто смотрел вдаль, в выбранную сторону, и через время кивнул.
Но, наверно, такого он тоже не ожидал.
Такого: этого самого неба, словно давящего сверху, едкого запаха, желтого дыма и ощущения даже не опасности, а отчаяния. Гулна стояла позади их отряда, и сейчас ее рука точно не тянулась за набросками — нужно быть настороже и слушать сквозь недовольные восклицания эльфа, не грозит ли им что-то прямо сейчас. Свист начинается внезапно и высоко над ними: приходится сбить с ног Старика и застывшего с открытым ртом Птенчика, упасть с ними в ров и укрыть собой. Гулна морщится, ощущая спиной жар, но у орков кожа твердая. А еще у орков, несмотря на все насмешки, хорошо развита причинно-следственная связь, поэтому она, как только в ушах перестает звенеть, вскакивает и, схватив этих двоих под руки, быстрым шагом направляется обратно к ущелью, к точно безопасному месту. Серебристый шагает совсем рядом, за плечом, а под ногами теперь валяются странные металлические осколки, которых до взрыва не было.
— Опасно. Дальше нельзя. Лучше обойти, — Гулна произнесла это только под сводами скал, не слушая причитаний Птенчика о своей жесткой хватке. Она редко говорила об их движении, маршруте, но если есть опасность, то глупо продолжать следовать выбранной тропе. Она ведь должна защищать.
Серебристый тоже редко говорил, за все это время лишь молчаливо направляя их по проходимой дороге, но сейчас Гулна говорила, глядя в глаза именно ему, и он скрестил на груди руки.
— Никак. Нужно идти через это. Ты видела, что там вдоль окружающих скал? — вопрос слегка смутил Гулну и она даже не успела ощетиниться, опустила взгляд на землю под ногами. Орки действительно могут долго соображать, она это знает, но тут же начинает палкой выводить по рыхлому полу схемы того, что увидела. Зрительная память помогает запомнить, но не понять; только через несколько минут, добавляя к рисунку плавные черты, Гулна кивает. Понятно, там везде полыхало пламя: это его языки узнаются даже на небрежном изображении. На горах стояли леса, так что они, должно быть, и загорелись.
Слова больше не произносятся. Старик и Птенчик с неким интересом наблюдают за тем, как между этими двумя продолжается диалог уже безмолвный, направленный на рисунок на полу. Короткий хлопок в ладони от Серебристого: дальнейший их путь решися. Строй остался тем же.
Отряд вышел из ущелья.
